Проект "Вервольф" - Страница 42

— Что будет угодно господину офицеру и его даме? — спросил он, услужливо кланяясь.

— Две чашечки кофе и какие-нибудь пирожные, — высокомерно ответил я, помогая Марике снять пальто.

— Сию минуту! — опять поклонился хозяин и попятился к входу в служебное помещение.

Нитяные шторы зазвенели трубочками из цветного стекла, когда толстяк раздвинул их задом и скрылся за прозрачным занавесом. Мы заняли свободный столик с застиранной, но чистой скатертью из белого льна. В центре — плетёная вазочка с искусственными подснежниками, напротив каждого стула — серо-зелёные квадраты полотняных салфеток с бахромой по краям.

Я помог девушке сесть, сам устроился на венском стуле с выгнутой спинкой и высокими ножками. Осмотрелся. Стены из красного кирпича с вензелями завода изготовителя, белые швы подчёркивают каждый кирпичик, пол мозаичный из каменных плит. Окна полукруглые с решётками из витых прутьев.

Десять столиков, включая наш, посетителей четверо: дама в синем атласном платье с квадратными плечами, с ней двое мальчиков лет пяти — судя по всему близнецы. Оба нарядно одеты, чисто умыты и тщательно причёсаны. Похоже, отмечают день рождения: уплетают торт с шоколадными машинками и фигурками зверей.

Через два столика от них — спиной к витрине с рогаликами пирожных, клиньями вишнёвых пирогов и шарлоток на фарфоровых тарелочках — сидит румяный бюргер в застёгнутом на все пуговицы чёрном костюме. Пьёт кофе, сосредоточенно глядя в стену.

Снова раздался хрустальный звон, и владелец кафе выплыл из-за прилавка с серебряным подносом в руках. Он составил на стол две чашечки с коричневой бурдой — судя по запаху суррогатом из цикория — две тарелочки: одна с башенкой безе для прекрасной дамы, другая с кремовым пирожным для господина штандартенфюрера, поклонился и, шаркая, попятился к кассе.

Мило беседуя, мы провели в кафе полчаса, затем побродили по улочкам, любуясь красотами старинных зданий. Я читал ей стихи Пушкина и Лермонтова, она декламировала строфы Мицкевича и Красиньского. Заглянули к старому фотографу за отпечатанным снимком, на котором статный офицер застыл рядом с присевшей на краешек кресла красивой дамой, и вернулись в горы.

Возле пещеры, полный радужных надежд и ожиданий, я поцеловал Марику в щёчку и покатил в Берлин, где сразу заглянул в лабораторию. Там давно уже всё было отремонтировано и готово к испытаниям новой партии монстров.

За столом, где Валленштайн записывал результаты экспериментов, теперь сидел его ассистент и что-то читал. Услышав хлопок двери, он поднял голову, увидел меня и с радостным возгласом поспешил навстречу:

— Рад видеть вас, господин барон. Как ваше здоровье? Видно, вы сильно тогда ушиблись, раз так долго не появлялись в лаборатории.

Мейнер остановился в двух шагах от меня. Я стянул с рук перчатки, зажал в кулаке, быстрым шагом прошёл к столу.

— Лаборатория закрывается, — я сел на стул, мельком глянул на обложку книги. Фридрих читал «Майн кампф» — готовился к вступлению в ряды НСДАП. — Распоряжение фюрера. Ему не нужны универсальная вакцина и газ, его интересуют полчища вервольфов Кригера.

Ассистент от растерянности открыл рот и захлопал глазами. Я несколько раз шлёпнул перчатками по раскрытой ладони, потом бросил их на стол и кивнул на стул у шкафа с медицинскими склянками.

Гауптман схватил стул, подтащил к столу, сел. Я побарабанил пальцами по обложке книги, обвёл ногтем тиснёное название, несколько раз глубоко вздохнул, потом посмотрел ассистенту в глаза и медленно, будто взвешивал каждое слово, заговорил:

— Меня не было так долго, Фридрих, потому что я ездил в Бергхоф, а потом побывал с экскурсией на фабрике. Фюрер очень недоволен побегом оборотня и тем, что зверь натворил, но он обрадовался, узнав, чего стоило уничтожение одной особи. Он потребовал наладить массовое производство вервольфов и назначил куратором проекта Шпеера.

— Но как же так, герр Валленштайн? — гауптман провёл рукой вдоль стены с клетками. — Это ваше открытие! Вы столько сил потратили, вы придумали, как сделать монстров. И после всего, что вы сделали, вас хотят задвинуть в сторону?

Я помотал головой:

— Не задвинуть, а заменить на более опытного в таких делах человека. Я учёный, Фридрих, а не хозяйственник. Я могу ковыряться в трупах, изучать препараты, исследовать свойства изменённых тканей, но я не способен управлять махиной завода. Ты понимаешь меня?

Мейнер кивнул, зажал сцепленные в замок ладони между колен и низко опустил голову.

— А что будет со мной, с вами, с остальными сотрудниками? — спросил он, не отрывая глаз от пола.

— Я буду работать на фабрике в отделе новых разработок, — сказал я, вставая из-за стола, — а вы можете делать всё, что захотите, если вас не отправят на фронт. Ладно, Фридрих, принеси мне ключи от кабинета.

Ассистент пошаркал к выпирающей из стены дверке с ребристым верньером, набрал код, повернул ручку и вернулся обратно со связкой ключей. Мы вместе прошли в угол за железным шкафом для документов, Мейнер загремел ключами, толкнул дверь, и отступил в сторону.

Я первым вошёл в темноту кабинета. Под ногами захрустело стекло. Щёлкнул выключатель, ярко вспыхнул потолочный светильник, и мы увидели разбитое вдребезги оборудование, расколоченную мебель. На полу сверкали осколки лабораторной посуды, темнели следы от высохших лужиц, всюду валялись растрёпанные книги, листки исписанной бумаги. Косо висели на одном гвозде металлические полки — на стенах остались горизонтальные полосы в тех местах, где когда-то они находились — в углу лежал опрокинутый сейф, из которого торчала сорванная с петель дверца.