Проект "Вервольф" - Страница 58

В салоне слабо светилась лампочка аварийного освещения, сильно пахло дымом, палёной изоляцией и ещё какой-то гарью. Двигатель заглох, я вдавил кнопку электростартера, но ничего не произошло.

— Вылазь, приехали! — заорал я, не слыша свой голос. В ушах стоял непрерывный звон, голова гудела, как колокол, а грудь наливалась болью.

Я с трудом встал с неудобного сиденья, открыл люк. Внутрь вместе с морозным воздухом проник узкий столб дневного света, в котором птичьим пухом плавали прослойки дыма.

Я помог Марике выбраться из подбитой машины, сам наполовину высунулся из люка и оценил объём разрушений: по корме словно врезали гигантским молотом, из моторного отсека торчат какие-то железяки, их с треском лижет пламя, густой дым чёрным столбом поднимается в блёклое небо. Рядом валяется оторванное колесо, ещё одно висит под углом в сорок пять градусов и непонятно как держится на оси.

«Тигры» надвигались. И хотя их ещё не было видно, лязг гусениц и клокотание двигателей раздавались всё ближе.

— Быстрее! — поторопил я Марику, полностью выбравшись из подбитой «пумы». Заметив какую-то тень в конце переулка, вскинул автомат. Трескучая очередь вспорола морозный воздух, и на дорогу вывалилось тело в шинели и каске болотного цвета.

Я только спрыгнул на кучу битого кирпича, как раздался шелестящий свист.

— Ложись! — заорал я, как сумасшедший, сбил Марику с ног и накрыл её собой. Секунду спустя громыхнуло так, словно рядом ударила молния, земля затряслась, а потом с неба обрушился град из обломков.

Я пошевелился, стряхнув с себя кусочки камней, штукатурки и обгорелые щепки, с трудом поднялся. Повсюду плавала известковая пыль, забивала лёгкие, мешала дышать. Меня шатало из стороны в сторону, звенящая голова напоминала переспелую тыкву: только тронь — и она брызнет оранжевыми ошмётками, из ушей что-то текло. Я мазнул ладонью по щеке, посмотрел на троившиеся в глазах пальцы, и не сразу понял, в чём они вымазаны.

Три Марики уже стояли на ногах и что-то говорили мне, дёргая за рукав и тыкая пальцем в сторону. Я ничего не слышал, кроме басовитого гула, но по содроганию земли понял: Марика показывала на танки, вернее, на место, откуда они должны вот-вот появиться.

Она потащила меня за собой. Я ковылял за ней, спотыкаясь на каждом шагу и еле переставляя ноги, но не выпускал оружие из рук. В глазах уже не троилось, слух начал возвращаться: сквозь непрестанный гул я различал хруст камней под ногами, скрип битого стекла и нарастающий рокот моторов. Зато зрение ещё не пришло в норму. Остался какой-то муар, как будто я смотрел на мир сквозь полиэтиленовую плёнку.

Вверху затрещал автомат. Пули защёлкали по стенам, в лицо брызнула кирпичная крошка. Марика пригнулась, вскинула руку, «парабеллум» несколько раз дёрнулся и затих. С крыши свалился «шмайсер», а потом с глухим шлепком на дорогу рухнуло тело.

Впереди неожиданно появились четыре пехотинца. Я, не целясь, выпустил длинную очередь от бедра. Аккуратные стежки пулевых отверстий прошили немцев наискось. Они ещё падали, а я уже рывком втащил Марику в соседний дом.

В это время ухнула пушка одного из «тигров». Снаряд угодил в полыхающую «пуму», боеукладка рванула с таким оглушительным грохотом, что я, грешным делом, подумал о пробудившемся вулкане. Взрывом башню зашвырнуло в наше укрытие, она пронеслась в метре от меня, пронзила пушечным стволом стену и застряла в змеившейся трещинами пробоине.

На какой-то миг наступила тишина, потом раздался противный скрип, и проломленная крыша с треском рухнула в дом.

Не знаю, что со мной произошло, но мир как-то сразу изменился: из цветного он мгновенно стал сумрачным, наполнился похожими на свистящий шёпот звуками. Очертания предметов размылись, вокруг каждого появилось тёмное сияние с извилистыми протуберанцами.

Кое-где на стенах проявились знаки в виде стилизованного под стрелу глаза с чёрным солнцем вместо радужки. Они чем-то напоминали наскальные рисунки, и, казалось, были нарисованы коптящим факелом.

Все петроглифы указывали в одну и ту же сторону. Я сделал шаг в том направлении, но неожиданно для себя преодолел около двух метров, словно находился на Луне. Двигаясь по указаниям «стрелок», я оказался в соседней комнате, где увидел ещё один загадочный символ, который показывал на заваленный обломками угол.

Под завалом пульсировало зеленоватое свечение. Я хотел рассмотреть, что там такое светится, но не успел: меня поволокло назад с огромной силой, будто где-то включился гигантский пылесос.

Спустя мгновение губы обжёг солёный поцелуй, чуть позже грудь пронзила сильная боль, я сделал громкий вдох, открыл глаза, увидел Марику. Слёзы ручьями бежали по её чёрным от копоти щекам, пыльные волосы, свернувшись в дреды, висели дохлыми змеями.

— Матка боска, ты жив! — всхлипнула она и провела рукой по лицу, оставляя грязные разводы. — Вставай, милый, надо бежать.

С улицы по-прежнему доносился металлический лязг и рокот моторов, слышались далёкие голоса.

— Что произошло?

Я приподнялся на локте и тут же упал на кучу щебня, сильно приложившись затылком о бревно. Уткнувшись расщеплённым концом в землю, оно висело под углом, зацепившись за стену скрученными в спираль скобами. Грудь болела так, будто её раскурочил щипцами хирург-садист в надежде добраться до сердца. Расстегнув пуговицы, я раздвинул края шинели и мундира. На белом полотне рубашки ягодами на снегу проступили багровые пятна.

«Значит, я всё-таки сломал рёбра. Плохо! Очень плохо! Перевязать бы, да где тут бинт возьмёшь».