Проект "Вервольф" - Страница 85

Я сорвал с Дитера ремень и со всего размаху врезал пряжкой по волосатой руке. Громко хрустнуло. Вервольф с воем вытащил руку из «окна», но вскоре вновь зашарил по воздуху, брызгая кровью из рассечённой кожи на бетонный пол и стены камеры. Несколько рубиновых капель попали мне на лицо и одежду. Я стёр «гостинцы» рукавом и чуть не отлетел в сторону, когда очнувшийся Ганс оттолкнул меня, бросившись к лапе с шилом в руке. Что-то прошептав, он с искажённым злобой лицом вонзил длинную иглу в руку монстра.

Оборотень взревел, тряся пронзённой насквозь ладонью. В это время в коридоре загрохотали выстрелы. Лапа мгновенно исчезла. Я бросился к освободившемуся «окну», увидел Вольфганга с автоматом одного из охранников. Прижавшись к стене, тот расстреливал магазин по приближающейся скачками твари. Пули жалили волколака в грудь, доставляя ему столько же вреда, сколько нам укусы слепней.

Зверь взвился в воздух в последнем прыжке, вытянувшись в струну преодолел оставшиеся метры. Мягко приземлившись, с рычанием встал на задние лапы и мощным ударом снёс Вольфгангу голову. Та с глухим стуком ударилась об пол и, подскакивая, откатилась в угол, где замерла, глядя в нашу сторону остекленевшими глазами.

Выпав из ослабевших рук, «шмайсер» с лязгом свалился под ноги. Фонтанируя «эликсиром жизни», труп стоял ещё несколько мгновений, а потом шумно рухнул перед чудовищем.

Вервольф издал победный вой и бросился к лестнице, откуда доносились крики и дробный перестук солдатских подошв. Я ещё успел заметить, как оборотень накинулся на выскочивших в тюремный коридор немцев. Солдаты открыли беспорядочную стрельбу, но он быстро расшвырял одних по сторонам, другим вскрыл грудь мощнейшими ударами, третьих четвертовал и бросился прочь из подвала собирать обильную жатву. Ему было здесь где разгуляться.

— Быстро на выход! — скомандовал я, заскрипев дверью. — Пока «зверушка» на свободе, им не до нас.

Мы вышли из камеры. В коридоре висел мерзкий запах скотобойни и сгоревшего пороха. Везде изуродованные трупы: вон у этого парня кишки розоватой кучей выпали из распоротого живота, а у того из огромной дыры в груди рёбра торчат корабельными шпангоутами, а тут вообще только верхняя половина туловища. Нижняя часть валяется в тридцати метрах отсюда и то не полностью: вторая нога повисла на открытой двери, зацепившись за край носком сапога. И ещё с два десятка таких «сюрпризов» в виде растерзанных солдат и отдельных фрагментов тел.

Повсюду на полу растеклись лужи гранатового цвета. Мы шлепали по ним, и брызги разлетались во все стороны, а потом за нами тянулись неровные цепочки красных следов.

Даже привыкшие ко всему эсэсовцы из моего отряда с трудом держались на ногах. Они выглядели сейчас не лучше студенток-первокурсниц из медакадемии на экскурсии в морге: такие же бледные и обнесённые. Того и гляди в обморок свалятся, возись потом с ними.

Покрикивая на них, я заставил каждого взять по два автомата. Можно было и больше, но я решил не перегружать людей: лучше пусть навесят на себя дополнительные подсумки с запасными магазинами — благо с ними тоже проблем нет.

Жетон от ячейки, где хранились сданные при входе автоматы, Дитер, по моему совету, сунул в карман немца со вспоротым брюхом и донельзя изуродованным лицом. Я полагал, эта уловка на какое-то время собьёт преследователей с толку.

Конечно, хотелось думать, что после произошедшего никто за нами не побежит, но врага всегда лучше переоценить, чем допустить непозволительную оплошность и поставить под удар всю операцию.

Я работал за себя и за того парня, вернее, за ту девушку. Марике стало плохо от вида шалостей оборотня и отвратительного запаха, она прислонилась к стене и стояла там с позеленевшим лицом, с трудом сдерживая рвотные позывы.

Наконец это испытание для всех закончилось. Я велел Дитеру и его людям топать к лестнице, а сам взял Марику за руку и повёл за собой, строго-настрого приказав не смотреть под ноги. Ещё не хватало, чтобы она потеряла сознание, нам и без этого проблем хватает.

Как я и предполагал, в фойе никого не было. Выстрелы и рёв вервольфа доносились откуда-то сверху. Интересно, как долго зверь ещё продержится? А подкрепление они вызвали или надеются своими силами справиться?

Не теряя времени, мы выбежали из здания и только расселись по машинам, как я получил ответ на последний вопрос. Возле входа завизжали тормозами чёрный «майбах» и пара грузовых «опелей». Из кузовов высыпали двадцать автоматчиков и четверо парней в противогазах и парой баллонов за плечами, от которых тянулся гофрированный шланг к железной трубе с перфорированным наконечником.

Огнемётчики в сопровождении групп из трёх пехотинцев первыми скрылись в доме. Чуть позже остальные солдаты забежали внутрь. Последним в здание гестапо вошёл командир группы захвата: офицер с орлиным носом и низко надвинутой на выпуклый лоб фуражкой. Свита из адъютанта и двух охранников ввалилась следом за ним, и на улице стало тихо.

Я так и представил себе, как эти парни идут по лестницам, осторожно шагая и чутко улавливая каждый звук. Огнемётчики держат оружие наготове, на концах длинных стволов пляшет желтоватое пламя, огненные капли изредка падают на ступени и горят крохотными костерками. Пехотинцы крепче сжимают «шмайсеры» вспотевшими ладонями.

Тишина. Оборотень уже расправился со всеми и замер, услышав осторожные шаги. Его грудь высоко вздымается, влажные ноздри нервно вздрагивают, чуя посторонний запах.

Вервольф делает шаг. Когти клацают по гранитной плите пола, и в этот миг из-за угла с низким гудением вырывается огненная струя. А потом ещё одна и ещё.